Восьмая миля на пути к нашей культуре (А. Лиховод) - communist.ru

В интернет-клубе на окраине киевского жилмассива Позняки показывали "Восьмую милю". Сам клуб - странное место посреди пустыря, среди свалок и полузаселенных новых домов. Туземные пацаны в возрасте до двадцати лет приносят ему пристойный доход и отдают большую часть своего дня и ночи. Остальное их время проходит рядом, в развалинах недостроенной школы - там продают и потребляют наркотики разных весовых категорий.

Раньше здесь не показывали фильмов, но большая комната с видеоаппаратурой оказалась плотно забита молодежью. Самые младшие сидели и лежали на полу - нечто такое можно было видеть больше десятилетия назад, в первых подвальных видеоклубах, на "Игле" и "Ассе". Просмотр "Восьмой мили" организовал один из этих ребят - из тех, кто участвовал в съемках клипа на песню "В белом гетто" группы Sixtynine, зимой нынешнего года, на тех же самых бетонных руинах.

Этот полностью снятый в Киеве клип вот-вот появится на MTV и других музыкальных каналах. Когда вы увидите его на экранах телевизоров, учтите - это по настоящему живое видео. Оно естественно от начала и до конца. Его декорациями стал сам спальный район, актерами - местные подростки. Окна их классов глядят в слепые глазницы недостройки, и еще не известно, какое из двух школьных зданий-близнецов может с большим основанием претендовать на роль школы их жизни. Они прекрасно знают эти пустые изгаженные комнаты, где должны были стоять их парты, а теперь постоянно прописаны бомжи и процветает наркоторговля. Огромный спортивный зал, открывающийся внезапно, в конце лабиринта коридоров, служит местом разборок местных молодежных банд. Все, что вы увидите в этом клипе - настоящее. Гетто - не церковь, вас не обманут. А разбросанные по здешним стенам граффити "Восьмой мили" возвращают нас к самому фильму.

"Восьмую милю" много ругали, но приписываемые ей недостатки зачастую могут сойти за достоинства. Простое, малохудожественное, непсихологическое, плебейское, антиинтеллектуальное кино - прекрасные качества, которые обеспечивают его массовую популярность. Оно уже стало фильмом своего поколения - точно также, как в свое время слабенькие "цоевские" фильмы волной прошли по советским дворам конца восьмидесятых. Но понимание кино нашего века уже не знает государственных и языковых границ. Его поймут везде, где есть капитализм и гетто. Восьмая миля Детройта равна московской Капотне и киевским Бортничам. Здесь нет ничего нового: давно привычные нам картины социальной грязи, пены из которой (Афродита антикрасоты) формируется, рождается рэп - на ходу, на бегу, в бою, на улице, в пригородном автобусе, на заводе. Последнее место можно и нужно подчеркнуть. То, что герой фильма - рабочий, не может быть случайностью. Сцена на заводском дворе, где неквалифицированные работники, самый низ своей касты, рассказывают о своей жизни - не "читают" рэп, говорят рэпом - вообще может считаться кинематографическим символом современной рэп-культуры. Именно здесь, в попсовой "Восьмой миле" были публично продемонстрированы не просто социальные, а классовые корни рэп-музыки. И именно здесь американский хип-хоп в бледном лице своего последнего героя, Маршалла Мэттэрса, преодолел искусственную расовую ограниченность, показал свой интернациональный, черно-белый характер. То, что рабочий класс, по ту и по эту сторону экрана, не делает из своего социального положения необходимые протестные выводы, что расовое, национальное разделение вовсе не изжито в его среде - совсем другое дело, тема других фильмов, слова других песен.

Здесь немало недодуманного и недосказанного, а явно притянутая за уши социально-благополучная концовка фильма настолько нарочита, что поневоле заставляет понимать, какой должна быть действительная судьба его героев. Эпизод с лотереей вообще похож на плохо скрытую насмешку создателей "Восьмой мили", которым пришлось отдать дань обязательной политкорректности Голливуда. Конечно, в действительной жизни мать и маленькую сестру Кролика вышвырнули бы из дома-трейлера за неуплату долгов, а сам он был бы беспощадно уволен с работы своим наглым, реалистично выписанным в картине хозяином. Впрочем, и этот неуклюжий хэппи-энд имеет несколько странный, незавершенный характер. После победной "битвы" Крол вовсе не бежит подписывать миллионный контракт. Он возвращается домой, на Восьмую милю, в свое черно-белое гетто. Лучшая песня саундтрека - "Lose yourself", - подчеркивает одиночество, отчаяние, и все то, что можно обобщить немного пошловатым, но идеально подходящим сюда словом "безысходность". ("Двигаться некуда куда мне из гетто этого Все уже спето здесь и все фиолетово") Ничего не выиграно, никто не победил, пустота впереди осталась пустотой - ее не заполнить долларами, которыми обклеивает свою студию реальный, жизненный прототип выходца из гетто, рэппера Кролика Смита. В противном случае, не было бы никакой нужды в создании этого, во многом автобиографичного фильма.

Двадцать лет назад Джон Апдайк написал свой роман о людях провинциального американского гетто, названием которого стала строка из Pink Floyd - "Беги, Кролик, беги". Генетический отец или дедушка нынешнего Крола, его абсолютный социальный двойник, предпринял попытку побега от самого себя, от навязанных потребностей и ценностей, и узенького мира, поделенного между покупателями-продавцами. Этот безуспешный побег продолжается до сих пор. Кролик все еще бежит, но теперь он научился петь.*

Когда "Восьмую милю" крутили в киевском комсомольском киноклубе, его посетители могли вживую услышать настоящий американский рэп. Наш товарищ, член киевского комсомола Кит Лабелли, уроженец нью-йоркского Бруклина, стал членом ЛКСМ Украины в разгар протестов против иракской войны. Его ныне покойный отец, рабочий авиакомпании "Боинг" в знак мнимой классовой солидарности тиснул руку своего босса, Джорджа Буша-старшего. Его мать на полном серьезе уверена, что непутевый младший сын состоит "Аль-Кайеде", брат добровольно записался в империалистическую армию США (армию бедноты) и на дух не переносит непатриотичного Кита. Больной Кит пришел на это кино про самого себя, а по его окончанию по просьбе комсомольцев читал рэп для участников киноклуба. Он похож на Кролика, Смита-Мэттэрса-Эминема - такой же бледный, выморочный с виду, выходец из гетто, сбежавший из него в поисках более человечной жизни.

Естественно, всеобщего просветления не наступило и после этого. Один из новичков киноклуба так и не понял, зачем ему показали "чужой" рэп и чужое гетто. Отвечая ему, ведущий Сергей Киричук просто цитировал стихи Sixtynine:

Это был хороший ответ, но он вряд ли снял поставленный перед нами вопрос. Как раз накануне, в Москве, после совершенно нераскрученного, а потому незамеченного публикой концерта великих Public Enemy, возвращавшиеся с него люди попали в заранее подготовленную ловушку московских фашистов. Дважды порабощенные - капитализмом и его расистской идеологией, - жители столичных окраин с особой жестокостью избивали своих соседей и социальных близнецов. Призыв, озвученный в песнях и Sixtynine и Чака Ди ("Third World is your street, is your block. We must be united against racism future shock") пока не услышан, и будет воспринят еще нескоро. Гетто остается не объединенным перед насмешливым взглядом хрустальных окон и бронированных витрин богатых кварталов, перед лицом своего общего классового врага, и вряд ли когда-либо сможет объединиться само по себе. Эта задача стоит перед левыми организациями и их активистами. Они обязаны всемерно содействовать развитию культуры гетто - чтобы изначально придать ей протестный характер, помочь осознать собственные социальные и политические интересы, изжить разъедающий эту среду национализм и расизм. Не следует бояться, что эта музыка не будет понята за пределами определенного возрастного и культурного ценза ее слушателей. Самая первая практика ее агитационного использования убеждает в обратном - совсем недавно песня "В белом гетто" была отмечена в причернобыльском Славутиче, где на акции протеста местных рабочих крутили диск Sixtynine.

Взамен левое движение получит очень многое - голос, настолько сильный, что оно наконец сможет быть услышано. Ситуация, в котором мы находимся сегодня похожа на эпизод из начала фильма, где Крол немо стоит перед шумящей, ждущей его голоса, толпой. Мы все еще немы, хотя нам есть что сказать и что спеть. Фильмы, подобные "Восьмой миле", первая видеоработа Sixtynine, ведут нас к нашей новой культуре которую потом можно будет назвать как угодно - социальной, левой, протестной, революционной. Дорога к ней идет через свою Восьмую милю - гетто, как нынешний этап нашего общественного развития и социального положения. Только она может помочь нам выбраться отсюда.

*Конечно, мы не пытаемся найти в песнях Эминема какой-либо скрытый революционный, либо просто антисистемный подтекст - пусть даже в выпадах против Чейни, Гора, Буша и продюсерского корпуса Голливуда. Эти стихи, где отчаянный стеб перемешан с нешуточным отчаянием, содержат обычные для масскульта темы борьбы за личный успех и личное выживание, личные желания и страхи обычного обитателя кварталов Бедной Америки (Навязчивая мечта о процветании, которая кажется настолько неосуществимой, что смеется сама над собой). Они ценны тем, что не оставляют иллюзий.