Смеющийся сквозь слезы, ни свой, ни чужой - Pigeon John.

Этот человек стоит во всем хип-хопе слегка особняком. Он не совсем черен и отнюдь не бел. Пока он рос, он был чужим и для тех и для других. Он, как и многие известные рэпперы Лос-Анжелеса, креп рэпом около открытого микрофона в The Good Life Café. Он не стесняется читать о неудачах вместо круглосуточного самовосхваления, но в словесной битве его не так-то просто одолеть. Он уже поработал в двух командах и готовится выпустить четвертый персональный альбом. Его первый релиз разошелся тиражом в 11 000. В этот раз он выпускается уже на лейбле с многолетней репутацией - Quannum, где обретаются такие товарищи как Blackalicious. О чем же нам расскажет человек с прозвищем всем привычной городской птички?

Расскажи для начала немного о своем последнем альбоме "Pigeon John Sings The Blues".

Этот альбом я решил сделать поспокойнее предыдущего, который назывался "Pigeon John Is Dating Your Sister". Что-то вроде его темной стороны. Я оба этих альбома делал примерно в один временной промежуток, и на последний попали многие вещи, которые просто не подходили по настроению к предыдущему. Хотелось сделать что-то не столь веселенькое и вычурное как "Pigeon John Is Dating Your Sister". Последний альбом скорее подходит для прослушивания в наушниках, предназначен для тех моих поклонников, кто уже находится на одной волне со мной. Я слышал много хип-хопа в клубах и на радио, так вот этот альбом я хотел сделать таким, чтобы его можно было поставить с утреца, или после клуба. Вы же наверняка не захотите врубать в 9 часов утра M.O.P.?

Откуда происходит твое прозвище Pigeon John?

John это мое настоящее имя. Когда я жил в Инглвуде (пригород Лос-Анжелеса – прим.) и начинал заниматься рэпом, мне хотелось какое-нибудь клевое прозвище. Я был просто Джон и это было не круто. Один мой друг постоянно смотрел телесериал "Roots" и там был персонаж Chicken George (цыпленок Джордж). Ему пришла в голову мысль, что и я должен называться Chicken John. Однако однажды его матушка случайно это подслушала и, просунув голову на кухню, сказала нам, что я выгляжу скорее как голубь (pigeon, также обозначает простак или просто шляпа – прим.). Вот так оно и получилось.

В твоей музыке чувствуется искренняя ранимость. В то время как многие другие пишут рэп о том, что они добиваются любых женщин, что их никогда не отвергают, и о том, что они могут совершить что угодно, ты пишешь тексты о том, как тебя отвергают, диссят, о том как ты чувствуешь себя одиноким. Является ли эта ранимость чем-то таким, что ты сознательно добавляешь к своей музыке, или это просто твое родное выходит наружу?

Я думаю, это скорее связано с моим детством. Когда я был ребенком, я только и делал, что занимался самокопанием. Это в достаточно большой степени определило мою дальнейшую жизнь, большую ее часть. Какие-то определяющие вещи случились со мной в начальной школе. Я родился в Омахе, штат Небраска и со стороны белых всегда чувствовал расизм. Я на половину черный, на половину белый. Я никогда не знал своего отца, моя мать белая, также как и вся моя семья. Мои двоюродныые братья и сестры тоже белые. Но когда я переехал в Инглвуд, в Калифорнию, то среди моего окружения были сплошь негры и латиноамериканцы. Я оказался там самым белым в окружении, я не вписывался туда.

Я вынужден был балансировать, там были девчонки, с которыми я хотел бы быть, но из-за того, что я не вырос в Инглвуде, не был на сто процентов местным, я не совсем вписывался. Я не мог получить симпатичных девчонок, которых я хотел. С другой стороны, если я встречался с девушкой из Orange County, и она узнавала, что я рэппер, она всегда просила что-нибудь зачитать. Вот так и приходилось балансировать, чтобы сойти за своего и это стало основой большинства моей музыки, я должен был пытаться найти себя.

Расскажи нам о том, что происходило в The Good Life.

Именно в заведении The Good Life, которое находится в Лос-Анжелесском районе South Central, я впервые показал себя людям как эмси. Услышал об этом месте, когда был в старших классах, там был открытый микрофон. В то время я находился на уровне "хип-хоп из спальни", показывал его только своим друзьям. Ну а им, конечно, всё нравилось. Я пришел в это место со своими лучшими куплетами, встретил там нескольких знакомых, которые, увидев меня, удивились – "Ты читаешь рэп?". Когда я показал на микрофоне свои лучшие куплеты, то не получил вообще никакой реакции от публики. Тут-то я и сообразил, что, наверное, не так уж они и хороши. Я стал ходить туда по четвергам и пытаться совершенствоваться. Это было похоже на джаз в хип-хопе (имеется ввиду, что в джазе много импровизации – прим.). Я пытался стать не хуже, чем остальные люди, что туда ходили, все это способствовало тому, что моя кожа задубела. меня там столько раз диссили, что в итоге я научился побеждать перед совершенно разными аудиториями. Если я выхожу на сцену перед сноубордерами в Lake Tahoe, я знаю, что нужно делать, если в Нью-Йорке, то тоже знаю как себя вести.

Когда ты пишешь свои песни, ты подбираешь уже ранее написанный текст и готовые темы, или вначале слушаешь музыку и пишешь поверх неё?

Однозначно вначале слушаю музыку, пытаюсь расслушать, что у неё внутри, почувствовать её, найти изначальную идею. Чаще всего музыка сама рисует какую-то картину, а я просто пытаюсь наполнить её словами.

Ты являешься официальным участником группы L.A.Symphony или просто примкнувшим?

Я был официальным с 1999 года, когда были сделаны первые записи, и до прошлого года. Когда я стал заниматься сольным проектом, то иногда пропускал какие-то групповые мероприятия, а ребятам нужен был человек, способный в любое время оказаться рядом. Мы остались хорошими друзьями, делаем музыку вместе, но вот с турами не выходит. Может быть, в будущем что-то еще и получится.

Чем различались подходы к созданию песен в группах The Brainwashed Project и L.A. Symphony?

Со времен The Brainwashed Project, своей первой группы, я никогда не ощущал себя как соло-артист. Мне нравились коллективы Beastie Boys, Tribe Called Quest, De La Soul и Whodini. Все они состояли из трех исполнителей. Мы очень долго делали свой материал, до тех пор, пока он всех нас не удовлетворит на сто процентов. И даже, если результат не нравился другим людям, он нравился нам самим. В L.A. Symphony все по другому, там демократия. И в результате именно твой вклад в каждую созданную песню составляет примерно одну восьмую. Мы стараемся использовать лучшие качества каждого. И это прекрасно, потому что никто не является полновластным хозяином группы. L.A. Symphony создает свой собственный звук, который никогда не устраивает полностью каждого из нас, зато его обожают все люди, которые его слышат. Весь прикол работы в группе в том, что тебе никогда не нравится по настоящему, зато поклонникам еще как.

Будучи одновременно черным и белым, ты смог найти гармонию внутри себя или все еще борешься с этим?

Я окончательно нашел гармонию, как только закончил школу. Это было как раз, когда я занялся хип хопом и начал писать всерьез. Я начал рифмовать, и люди узнали, что я был Pigeon John. Это и есть я. Изменить я тут уже ничего не мог и решил, что из этого хотя бы можно извлечь что-то смешное. И когда я начал это делать, то заметил, что люди воспринимают это иначе. Они начинают чувствовать меня посредством моей музыки. Я раскрываю в песнях свои разум и сердце, и это в каком то смысле определяет каков я на самом деле.

Когда последний раз ты столкнулся с расизмом?

Я бы сказал, что это было, когда я колесил по Америке на машине. Там много очень тихих мест для белых и это понятно. Мы проезжали через заправочные станции, где все это можно почувствовать. Этакий молчаливый барьер, никакого контакта глаз. Я не думаю что это обязательно их вина. Они росли в таких городках, где есть черная и белая части города. Недавно я останавливался у моего друга в Новом Орлеане. Он живет что называется в черной части города. Но они её также называют и интегрированной. Мне приходится доказывать им, что я черный парень и что я обычный. Я не собираюсь рисовать граффити на стенах в ванной.

Какие еще заблуждения на твой счет попадаются у людей?

Часто люди думают что юмор и глупости это все, что я делаю. Но я к этому отношусь спокойно, потому что Chuck D, например, революционер – его знают не за его танцы. Для меня это нормально, но иногда люди думают "вот идет Pigeon John, смешной человек". Я вижу не только юмористическую сторону, я смеюсь, чтобы удержаться и не заплакать. Думаю, вот и все, что в этом есть. Я представляю именно такой тип юмора. Что-то вроде того, когда вы на грани и можете потерять все, что у вас есть - вы начинаете смеяться, потому что не знаете, что еще можно сделать.

Я думаю, что это темный, пугающий и одинокий юмор. Я люблю смотреть на комедиантов, и это тоже обычный театр. Мне доводилось слышать мнение, что делать комедию труднее, чем делать драму. Но меня вполне устраивает, что люди думают, будто я смешной парень.

Слышал, ты подписал новый контракт. С кем, и что нам ждать от следующего альбома?

Да, я подписался на Quannum Records. Новый альбом будет потрясающим (других там никто и не делает – прим.). Это будет супервеселуха, что-то вроде "Один день из жизни Pigeon John’а", видели фильм "Феррис Бьюлар берет выходной" (Ferris Bueller’s Day Off – очень неплохая молодежная комедия 1986 года – прим.)? Вот у меня примерно так же, я старался, чтобы моя запись была похожа на этот фильм.

Как отнеслись на Basement Records к тому, что ты их покинул?

Я просто ушел с Basement и пришел на Quannum. Это было сложновато сделать, зато очень продвинуло меня вперед. Весь процесс занял около года. Я все делал в открытую, сказал Roc'у, что конкретно мне предложили на Quannum. Рабочее название будущего альбома "Pigeon John And The Casio Kings".

Какую самую большую ошибку ты совершил в своей жизни?

Она была связана с моим первым альбомом "Pigeon John Is Clueless". Я не сказал своим коллегам по группе о том, что заключил дистрибьюторский контракт. Заключил сделку с лейблом Syntax за их спинами. Когда они про это узнали, я понял, что совершил самый идиотский поступок в своей жизни. Теперь то я уже понимаю, что друзья и семья стоят на первом месте, что они превыше музыки. Даже теперь, после всех принесенных извинений, некоторые задаются вопросом "и на фига этот парень так поступил?".

Когда ты потом был на Basement Records, тебе была предоставлена полная свобода творчества?

Да, и в этом состоит главный плюс работы на маленьких лейблах. Свобода это здорово! Ты лично ко всему причастен, и можешь сказать "да" или "нет". Но, как и везде, в этом есть и достоинства и недостатки. Я не получаю чек с авансом на 200 000 долларов. Зато это очень многим людям затыкает рот.

Какой совет ты бы дал артистам, избравшим независимый путь в музыке?

Научитесь делать каждую отдельно взятую вещь самостоятельно, особенно в наше время. Мотивации лейблов сейчас становятся все слабее и слабее. Чем быстрее ты научишься все делать сам и выпустишь свой первый EP, до того как начнешь охоту за контрактом, тем меньше потом ты будешь ждать у моря погоды. Лейблы всегда ловят текущий момент.

Сергей Ковалёв и Виктория Вилковыская, по материалам hiphopinterview.cjb.net
]]>www.rap.ru]]>